| |
|
|
Как и следовало ожидать, через несколько лет образы разложения войдут в художественное творчество Дали, причем художник соединит их с глупостью, о которой всегда отзывался с брезгливым пренебрежением; в 1928 году художник пишет картину "Разлагающийся осел". Невероятно, но в период работы над этой картиной он получил два письма, где речь шла о разложившихся ослах. Одно из писем было от Пепина Бельо: тот вспоминал, как в детстве, возвращаясь из школы, делал крюк, чтобы взглянуть на разлагающегося осла, на которого случайно наткнулся во время прогулки с родителями. А из Парижа писал Бунюэль: ему приснился дохлый осел со вздувшимся брюхом — точно такого он видел в детстве в окрестностях Каланды, где того пожирали вороны и крысы. В своих воспоминаниях Бунюэль пишет, что крестьяне Каланды, считая разложившихся животных хорошим удобрением, не закапывали их, а оставляли догнивать на земле. Словосочетание "разложившийся осел" войдет в заглавие одной из статей Дали, и так он назовет первую часть вышедшей в 1930 году книги "Видимая женщина". Этот же образ лег в основу известного кадра из фильма "Андалузский пес" (1929), в котором на рояле появляется дохлый мул.
Но ни "Андалузский пес", ни "Разлагающийся осел" не могли появиться до приезда Дали в Мадрид и начала его дружбы с Лоркой и Бунюэлем, с которыми он познакомился в 1923 году. К тому времени этот бунтарь еще ничего не создал, как справедливо отмечает Пепин Бельо, и его технические возможности были далеки от тех, что впоследствии будут ретроспективно ему приписывать. Художественные идеи Дали еще не сложились и сводились лишь к отрицанию всего "разлагающегося", под чем в 1928 году в "Желтом манифесте" он понимает упадок каталонской культуры тех лет. Другими словами, взгляды Дали были достаточно расплывчаты, он не выработал еще активной позиции, а значит, не мог ее выразить — ни словами, ни кистью. Лорка, совершенно не умевший рисовать, но у которого была светлая голова, чем он выделялся даже в Ресиденсиа де эстудьянтес, прекрасно сказал в "Оде Сальвадору Дали" (1926) о недостатках своего друга: "О, Сальвадор Дали, оливковый голос! Я не стану восхвалять несовершенство твоей юной кисти и твои краски, столь же незрелые, как ты сам". В "Невыразимых признаниях" Дали упоминает лишь о том, что в 1926 году Лорка опубликовал свою "Оду", которая была "приветствием Испании открывающемуся передо мной пути", не углубляясь в критические замечания поэта и не поясняя, что именно хочет сказать столь возвышенной фразой.
После оценки творчества начинающего художника, оценки, принадлежащей еще не сформировавшемуся поэту, Лорка снова говорит о техническом несовершенстве Дали и о его неколебимой уверенности в своем призвании художника: "...но я превозношу твою твердую волю". Дали, необычайно самолюбивый, не только не выказывает ни малейшей обиды на эти упреки Лорки, но, кажется, вполне с ними согласен. Его разрыв с поэтом происходит гораздо позже и не имеет никакого отношения к стихотворению, опубликованному в 1926 году в журнале "Ревиста де Оксиденте". Нетерпеливый от природы, Дали нервничал, когда Лорка в письмах посылал ему отрывки из своей "Оды": "Когда же, наконец, я увижу ее целиком?! Ты не имеешь права мучить меня и посылать "Оду" по кусочкам". В тот год в Кадакесе Дали готовит свою первую выставку: о ее проведении осенью он договорился с барселонской галереей Далмау. "Иногда мне кажется, — писал он Лорке, — что мои детские иллюзии и радости неожиданно воскресают с необычайной силой... Я снова влюблен в травинки и даже в занозы на руке..."
|
|
|
