| |
|
|
|
Особого внимания заслуживает графика художника |
Конечно, Дали, обладая даром провидения, не мог не предполагать появления подобных умозаключений, решив ввести в заблуждение не только настоящих, но и будущих исследователей и зрителей. Он всегда противился законченной, абсолютной формуле, постоянно заставляя сомневаться в правомерности той или иной жесткой трактовки созданных им образов. Поэтому никто не вправе сказать с полной определенностью, что же означают его символы, аллегории, метафоры, какой на самом деле смысл вкладывал он в них. Нам остается не переставать удивляться и задумываться, а это, по-видимому, и являлось одной из целей, которые преследовал всю жизнь этот гениальный выдумщик и выдающийся мастер искусства XX века. Уместно при этом вспомнить слова Понтюса Юльтена, который находил в творчестве Дали «абсолютное видение реального, где любая очевидность таит загадку».
Особого внимания заслуживает графика художника, в которой с непревзойденным изяществом воплотился волшебный талант выдающегося мастера. В его листах всегда превалировало возвышенное чувство. В графике Дали видим виртуоза, личность раскрепощенную, свободную от гнетущих условностей, поражающую воображение удивительной щедростью и глубиной ощущения мира, подлинного романтика. Штрих и линия, пятно и блик в его работах словно наполнены энергией самой жизни, ее изменчивым дыханием, бесконечными вариациями эмоциональных состояний, которые, подобно слепкам, несут в себе переживания автора.
Графические произведения Дали, созданные по мотивам поэзии Данте и Ронсара, Аполлинера и Гёте, на сюжеты библейских притч, отвечают сложному, многоассоциативному и противоречивому ощущению художником таинственности, непостижимости мироздания, Человека как венца творения, они уникальны и самоценны. В графике мастера нет той концептуальной запрограммированности, которая присуща большинству его живописных произведений. Здесь действительно есть то интуитивно-подсознательное, что не поддается литературному описанию, что без относительно изощренной сюжетной фабулы волнует своей первозданной бесконечностью ощущений, стихией чувств сердца и мысли зрителей. Эти качества с необыкновенной силой и искренностью воплотились в графических вариациях художника на мифологические и библейские темы, в иллюстрациях к шекспировскому «Макбету», к «Тристану и Изольде», к «Алисе в стране чудес» Льюиса Кэрролла, к последней книге Андре Мальро «Король, я жду тебя в Вавилоне»...
Конечно, было бы несправедливо и неверно обозначать все послевоенное творчество Дали как последовательный, неуклонный подъем к вершинам. Сам художник так писал о себе и о своем искусстве: «Право говорить дала мне жизнь, которую я прожил, моя жизнь — и ничто другое. Во мне воплотилась, причем самым впечатляющим образом, послевоенная Европа — все ее трагедии, все фарсы и опыты ставились и надо мной тоже, я играл во всех спектаклях».
|
|
|
